Городок в табакерке

Нестандартный взгляд на стандартное среднее образование педагога и ученого Татьяны Веселяевой.

– Сударыня царевна! Зачем вы надзирателя под бок толкаете?

– Зиц-зиц-зиц, – отвечала царевна. – Глупый ты мальчик, неразумный мальчик. На все смотришь, ничего не видишь!

Владимир Одоевский, «Городок в табакерке».

Городок в табакерке

Городок в табакерке.

Очень было бы неплохо жить звонким мальчикам-колокольчикам в городке Динь-Динь из старой сказки, кабы не противные дядьки-молоточки, больно стукающие тех по головкам. Зачем дядьки так делают? А затем, что им так велит надзиратель-валик, цепляет молоточки своими крючками, ворочаясь. А чего валику не лежится-то спокойно? А то и не лежится, что его постоянно пихает под бок, сворачиваясь и разворачиваясь, царевна-пружинка.

Ну, а кто пружинку-то заводит? И для чего? Вопрос… С городком, надежно спрятанным от любопытных глаз в черепаховую шкатулку, живущим по своим, особенным правилам и управляемым извне таинственными «заводилами» пружинок, сравнивает нашу общеобразовательную школу магаданский педагог, кандидат физико-математических наук, доцент Татьяна Веселяева.

Татьяна Юрьевна Веселяева

Татьяна Юрьевна Веселяева.

Татьяна Юрьевна окончила физмат Магаданского пединститута, затем аспирантуру МГПИ им. В.И. Ленина (г. Москва), защитила кандидатскую диссертацию по специальности «геометрия и топология».

Долгое время в должности профессора преподавала в СВГУ, изучала педагогическую психологию в МГУ им. М.В. Ломоносова, готовилась к защите докторской диссертации в области методики обучения математике. После ликвидации в университете специальностей «физика» и «математика» открыла свое дело и занялась частным репетиторством.

В 2013-2014 учебном году Т.Ю. Веселяева попробовала себя в качестве школьного учителя. В девятых классах одной из лучших школ города она проводила эксперимент по внедрению на уроках алгебры и геометрии системно-деятельностного подхода в обучении детей.

Что это за подход? Почему о нем важно знать не только учителям, но и родителям? И чем же закончился эксперимент? С этих вопросов началась наша беседа.

Хорошая привычка – думать

– С 1 сентября 2015 года в средних классах российских школ введен новый Федеральный государственный образовательный стандарт (ФГОС), – поясняет Татьяна Юрьевна. – Несколько раньше на него перешла начальная школа.

– Еще одно нововведение…

– Понимаю причину вашего скепсиса, однако в данном случае нововведение можно было бы только приветствовать, ведь в психологической основе нового образовательного стандарта лежит системно-деятельностный подход – как раз то, что я изучала последние годы на факультете педагогического образования МГУ, что являлось фундаментом моего эксперимента.

– В чем суть этого подхода и в чем его отличие от традиционных методов обучения? Простыми словами, пожалуйста.

– Боюсь, что простыми словами не получится. Начну с примера, который понятен всем.

Мой сын, когда ему было года три, часто спрашивал у меня: «Мама, ты умеешь читать ЭТУ книжку?». И наивно полагал, что сам умел читать некоторые книжки, а мама успела выучить книжек гораздо больше. И не сразу понял, что взрослые не выучивают наизусть конкретные книжки, а умеют читать любую.

Для него это было поразительным открытием – он увидел систему, целостность. Именно системность и есть показатель качества любой человеческой деятельности. И ребенок сразу захотел непременно научиться читать ЛЮБУЮ книжку. Это был очень важный момент – он поставил перед собой учебную задачу.

Главная цель системно-деятельностного подхода в обучении – научить детей ставить перед собой учебные задачи и так организовать их деятельность, чтобы они могли выделять целостности (системы); привить им привычку думать, анализировать, сопоставлять и самостоятельно (ну, или почти самостоятельно: часто они не замечают «поводьев» учителя), пользуясь уже полученными знаниями, находить решение вопроса в процессе, то есть деятельно!

Еще Бернард Шоу заметил: «Единственный путь, ведущий к знанию, – это деятельность». И деятельность ученика должна быть направлена на развитие его личности в целом.

Как дети учатся в школе? Повторяют действия по образцу, данному учителем, – учатся читать «конкретную книжку».

oseneva_veselyaeva_063

Педагог разжевал на уроке новую тему, показал алгоритм действий – шаблон для решения конкретной задачи. Дети заучили шаблон. Все! Тема считается усвоенной, и не важно, поняли ученики, почему нужно действовать именно так, или нет.

Но стоит заданию немного выйти за рамки данного образца (не выходя при этом за рамки учебной программы), и дети начинают теряться.

Именно поэтому у наших выпускников часто возникают трудности на ОГЭ и ЕГЭ. Чуть изменили формулировку задачи – и они уже ее не понимают, хотя она в пределах школьной программы.

Даже самые стандартные задания не решают, путая заученные алгоритмы! Например, задачу на применение подобия треугольников пытаются решить с помощью теоремы Пифагора. Почему? Потому что в данном пункте экзаменационного задания часто встречается задача на теорему Пифагора.

Заучивание действий по образцу – малоэффективный метод обучения, приносящий сиюминутный, краткосрочный результат. Нельзя сказать, что этим не озабочены учителя математики. Они жалуются, что после изучения следующей темы дети начисто забывают предыдущую. В чем же дело? Расскажу одну удивительную историю.

В начале прошлого столетия возникла общепсихологическая теория, названная бихевиоризмом. Одним из бихевиористических законов научения был закон упражняемости, который состоял в том, что «…чем чаще повторяется временная последовательность стимула и соответствующей реакции, тем прочнее будет связь».

тот закон до сих пор (конечно, неосознанно) применяется многими учителями, несмотря на то, что практика показывает: многочисленные однотипные упражнения формируют механические навыки, которые препятствуют в дальнейшем разумным действиям.

Известно, что бихевиористический подход долгое время применялся в обучении, но его несостоятельность была признана психологами в конце прошлого века. Менее известно, что от закона упражняемости отказались еще сами бихевиористы.

Поводом к такому решению послужила история, произошедшая с одним из адептов этой теории, убежденным атеистом, у которого была очень религиозная жена. Он так уважал супругу, что ежедневно в течение двадцати лет повторял за ней на ночь слова «Отче наш».

Однажды друзья ученого (тоже бихевиористы и атеисты) попросили вспомнить слова этой молитвы. И он не смог произнести ни слова! Бихевиористы были настолько поражены, что отказались от закона упражняемости.

Ясно, что произносимые ученым слова молитвы не наполнялись для него значением. Поэтому и не запомнились. Как не запоминаются слова, не наполненные смыслом (даже если их повторять двадцать лет ежедневно), так не запомнятся и действия, если они не проникнуты пониманием, сколько ни упражняйся в их выполнении.

Такие упражнения становятся для школьников «молитвой на ночь» – данью уважения авторитетам, а математика – крайне сложным предметом, для понимания которого нужно обладать особыми способностями.

С точки зрения психологии, упражнения, выполняемые без понимания, действиями вообще назвать нельзя, поскольку действие – это процесс, подчиненный СОЗНАТЕЛЬНОЙ цели. Попробуем продемонстрировать это на каком-нибудь простом математическом примере. Вот вы в свое время заучивали в школе формулу корней квадратного уравнения. Вы помните ее?

– Пришлось заново учить, когда сын был в восьмом классе.

– Во-от. И дети через некоторое время забывают эту формулу, несмотря на то, что очень долго упражняются в ее применении. А я однажды с удовольствием наблюдала, как взрослый человек, когда ему понадобилось решить квадратное уравнение, стал выделять квадрат двучлена.

oseneva_veselyaeva_064

Он давно забыл формулу, но помнил идею, которая используется при ее выводе. И если бы ему понадобилась сама формула, он бы восстановил ее, вывел самостоятельно, используя эту идею, и через двадцать, и через сорок лет после окончания школы.

Открытие, которое сделал человек сам, знание, которое он добыл самостоятельно в процессе деятельности, не забывается.

Что еще важно: знания, получаемые сегодня в школе, почти никак не связаны для детей с реальной действительностью. Учеба для них – одно, а жизнь – совсем другое.

Почему ребята так часто ошибаются при решении заданий по разделу экзамена, названного реальной математикой? Потому что они не могут оценить на правдоподобность полученный ответ. Для этого у них нет практического опыта.

Скажем, нужно посчитать месячную плату за холодную воду исходя из показаний счетчика и стоимости кубометра воды. Или рассчитать транспортный налог. И у ученика получается 10 тысяч рублей в месяц за холодную воду, а транспортный налог на автомобиль с мощностью двигателя 150 лошадиных сил – 50 рублей.

Если бы он знал, сколько его родители платят за коммунальные услуги, сколько денег уходит на уплату налогов, он бы сразу сообразил, что в его вычислениях ошибка. Но он действует по заученному образцу: «Меня так учили!», и даже не ставит цели проверить результат на правдоподобность.
Дети, к которым я пришла в класс два года назад, были точно так же научены действовать по заданному учителем алгоритму. Когда перед ними ставилась задача, они ждали от меня очередного конкретного шаблона: что нужно делать и в какой последовательности.

И сильно возмущались поначалу тому, что я не давала им готового образца, а задавала наводящие вопросы: «Что дано? К чему надо прийти? Какие инструменты у вас для этого есть?». То есть, побуждала думать. А это состояние для большинства сегодняшних школьников, увы, непривычное.
Разумеется, дети стали жаловаться родителям: «Нам непонятно». Родители пошли к директору школы: «Что там у вас за эксперимент такой над нашими чадами? Почему мы вынуждены нанимать репетиторов? Прекратите его, или мы обратимся в прокуратуру!»

Граждане сегодня грамотные, свои права четко знают, чуть что в школе не по ним – бегут к прокурорам, пишут гневные письма министру образования…

И очень немногие родители (спасибо им!) попытались спокойно, без крика, разобраться, вникнуть, выслушать мои разъяснения о сути эксперимента, почему я так делаю и чего добиваюсь от детей.

«Р-разговорчики в строю!»

Татьяна Юрьевна Веселяева.

Татьяна Юрьевна Веселяева.

– Впрочем, довольно скоро (скорее, чем педколлектив и администрация школы) дети привыкли к моей методике преподавания, – продолжает Т.Ю. Веселяева. – Первый ощутимый результат был уже в декабре, когда они очень неплохо написали пробный внутришкольный экзамен по математике.

Процесс шел, но постоянно тормозился визитами директора, завучей, классного руководителя, неугомонных родителей. Много чего им не нравилось, вызывало вопросы. Например, такой необходимый для усвоения громкоречевой этап.

Как вы думаете, сколько ребенок говорит на уроках (по делу) в среднем в день?

– М-м… минут пять?

– Две! Этого крайне мало. На своих уроках я использовала технологию работы в парах. Друг с другом ребята обсуждают новый материал. Понятно, что научиться делать это тихо можно не сразу. Они спорят, эмоции плещут, голоса невольно повышаются…

В общем, во время громкоречевого этапа стоит как минимум легкий гул. И в этот момент в класс заглядывает классный руководитель. Приходит в ужас: «Что это такое?? Почему все разговаривают? Прежде всего, в классе должна быть дисциплина!» – ну и так далее в том стиле, что я не в состоянии держать класс в узде.

Какая узда?! У подростков ведущий вид деятельности – общение! У них период социализации. Учителю нужно это использовать и организовать учебное общение со сверстниками. Но их запихивают за парту – и сидите, молчите. С подростками так нельзя.

Посмотрите: сегодня они никак не взаимодействуют между собой по поводу учебы вне школы. Максимум, что они могут сделать совместно вне уроков, – сдуть друг у друга домашнее задание.

Я же пыталась в школе организовать учебное общение ребят, чтобы они могли совместно решать задачи, спорить, оценивать друг друга. Научиться контролировать другого очень важно. После этого гораздо легче научиться искать ошибки у себя.

Или, к примеру, такое недоумение администрации школы и родителей: почему я не проверяю регулярно домашнее задание, как это предписывает инструкция?

В классе 25-28 человек. Начинать урок с традиционной проверки наличия домашней работы – потеря его драгоценного времени; собирать тетради и проверять работу каждого после уроков – контрпродуктивная трата времени учителя. И потом, как при этом выяснить: ученик ее сам сделал или списал?

Я поступала проще: в начале каждого урока давала маленькую самостоятельную работу на выполнение заданий, аналогичных домашним. И проверять быстрее, и сразу ясно: усвоил ученик тему или нет.

А мне – следующая претензия: «Почему вы так часто проводите самостоятельные работы? Это недопустимо!»

И никакие аргументы, никакое цитирование Закона «Об образовании в РФ», никакие статистические значимые результаты, полученные другими учителями города (и даже этой конкретной школы) с использованием моих разработок, не убеждали оппонентов, которые руководствовались исключительно эмоциями и заученными когда-то шаблонами (опять шаблонами!) о школьном преподавании. Знаете, ограниченные люди – они особенно агрессивные…

В конце декабря эксперимент был прекращен решением научно-методического совета школы. Я осталась в школе в качестве рядового учителя, чтобы подготовить своих (уже своих) детей к государственному экзамену.

Долго добивалась, чтобы мне выдали выписку из протокола заседания Совета, чтобы узнать основания для прекращения эксперимента. И с изумлением прочла: «1. Падение качества знаний учащихся по математике; 2. Низкие результаты обученности учащихся по итогам первого полугодия по математике…» Это одновременно с тем, что результатами внутришкольного экзамена остались довольны все.

Доработав до конца учебного года, я ушла. Сама. Как мои дети сдали экзамен по сравнению с другими, я узнала из Интернета: у школы, в которой я работала, была самая высокая средняя отметка ОГЭ по математике среди школ Магаданской области.

– Зачем тогда ушли? Нужно было продолжать, добиваться, доказывать!

– В СВГУ я работала в должности профессора, и после этого быть рядовым учителем без права экспериментировать? Слишком большой контраст. Но главное, я почувствовала, что могу потерять себя как личность, настолько в школе сильно давление сверху, столько нелепых формальных требований и противоречий.

Очень хотела работать в школе. За год размотивировали. А конец моей школьной «карьеры» сложился вообще как-то очень странно.

«Я получил эту роль, мне выпал счастливый билет»

– Той весной в городе решили провести конференцию педагогов на тему «Современный урок в концепции системно-деятельностного подхода», – рассказывает Татьяна Юрьевна. – Уже тогда среднюю школу готовили к переходу на новый образовательный стандарт.

Это же «колыбель» моя! Я училась в МГУ у психологов, авторов этой концепции, готовила в этом ключе докторскую.

Узнав об этом, организаторы конференции поручили мне подготовить открытый урок, на котором можно было увидеть, как учащиеся переоткрывают знание. Подготовила. Администрация школы устроила его «генеральную репетицию» в параллельном классе. И – забраковала урок.

– Почему?

– Дескать, дети слишком долго думали, отвечали не все. Заранее отрепетировать переоткрытие невозможно, это живой процесс. Конечно, детям требовалось время подумать. И именно это не понравилось устроителям городского мероприятия.

Им хотелось, чтобы дети без пауз, как болванчики, вскакивали с мест и без запинки выдавали зазубренные ответы, чтобы весь урок был расписан по ролям.

В общем, открытый урок из программы конференции был исключен, а вместо него мне поручили подготовить 10-минутный доклад для учителей.
Подготовить доклад для меня не составило труда, но вот его презентация… Выглядела она следующим образом: принять непосредственное участие в конференции меня не пригласили, я продолжала вести уроки и не имела возможности выслушать других докладчиков.

В нужный момент меня «выдернули» из класса, привели в аудиторию, дали время «откатать программу» (как цирковой обезьянке на арене, ей-богу!), позволили ответить на пару вопросов учителей, а затем воротили в класс.

На этом конференция по теме, которую я пыталась привнести в школу, для меня закончилась. Фактически без моего участия. До сих пор не могу понять: что это было?

Show must go on!

– Татьяна Юрьевна, из всего вышесказанного напрашивается вывод о том, что переход магаданской средней школы на платформу ФГОС, по сути, не состоялся…

– К сожалению, это так. За редким исключением, учителя не знают, что делать, как внедрять ФГОС.

И их нельзя за это винить! Во-первых, сама теория очень сложна для первоначального восприятия. Когда я первый раз открыла учебник по педагогической психологии одного из авторов концепции Нины Федоровны Талызиной, я не поняла ни слова.

К счастью, в книге были математические примеры (по первому образованию автор математик), благодаря которым почувствовала: это – мое! Но прошло еще много лет упорного труда, живого общения с психологами МГУ, прежде чем я в полной мере осознала и приняла концепцию.

Для понимания принципов системно-деятельностного подхода необходима крепкая психологическая база, которой в силу объективных причин у большинства учителей сегодня просто нет.

Сначала надо подготовить, обучить педагогов, дать им основы педагогической психологии, и делать это централизованно, так как самостоятельно учитель не в состоянии освоить столь непростой предмет. Для этого у него элементарно нет времени.

У меня есть ряд публикаций на эту тему для учителей, но они, похоже, недостаточно популярны, их мало кто читает.

Во-вторых, я абсолютно убеждена, что для принятия любой теории нужна прежде всего личная мотивация – стремление, желание. Навязывание сверху ни к чему хорошему не приведет, какие бы благие намерения при этом ни преследовались.

Внедрять системно-деятельностный подход в школу, бесспорно, необходимо, но – постепенно, мягко, без нажима!

– Думаете, найдутся учителя, которые захотят перейти на него добровольно?

– Знаю, что такие учителя в Магадане есть. Они ухватили основные идеи и уже несколько лет их используют. Снимаю шляпу перед их стойкостью, мужеством и талантом!

Если совсем уж откровенно, то я глубоко сочувствую школьным педагогам, вынужденным сегодня подстраиваться под самые противоречивые требования. С одной стороны, надо любой ценой добиться успешности детей на государственном экзамене, с другой – «пройти программу», многие разделы которой если и пригодятся на экзамене, то очень немногим ученикам – только самым продвинутым в решении сложных задач.

С третьей, пытаться не обострять отношения с родителями, часть которых недовольна тем, что детям много задают, вторая возмущается тем, что дети мало загружены, им надо давать больше заданий, а отдельные представители родительской общественности шантажирует походом в прокуратуру. Еще нужно сдать множество бумаг, которых с появлением ФГОС стало на порядок больше!

Времени на творчество, размышления, самообразование, даже на полноценные занятия с детьми, как видите, не остается. А желания – и подавно.

– Что же, по-вашему, сегодня происходит в средней школе?

– Цирковое представление продолжается! – невесело усмехается Т.Ю. Веселяева. – Мало того, что ФГОС спустили сверху, циркуляром, так еще и внедряют его малограмотные люди.

Специалистами в области преподавания по стандартам второго поколения считаются нынче учителя начальных классов, которые уже учили детей в соответствии с ФГОС, при этом мало кто в идеях новых стандартов действительно разбирается.

Но их, понятное дело, привлекают на разные мероприятия по передаче опыта. Они и «передают» – зачитывают что-то по бумажкам, «обучая» преемников – учителей среднего звена. Те, соответственно, делают вид, что обучаются. Места на задних партах на таких мероприятиях занимают заблаговременно (можно тетрадки проверить или, опять же, написать очередной отчет).

В конце мероприятия все сделали вид, что передача опыта успешно состоялась, и разошлись по классам. Учить детей так, как привыкли.

Другой аспект – кем и как осуществляется контроль за исполнением требований нового стандарта? Знакомая учительница рассказывала: пришла к ней с проверкой завуч, вооруженная списком требований к уроку по ФГОС. Проверила по списку – нет переоткрытия! Как так?!

И без толку билась учительница, объясняя, что переоткрытие совсем не обязательно должно состояться на каждом уроке. Даже при прохождении новой темы это не всегда возможно, а при закреплении вообще неуместно. Понять, что уроки бывают разными, и не всегда они должны полностью соответствовать всем требованиям этого списка, многим представителям школьной администрации трудно.

У директоров школ – свои «погремушки». Бессчетные комиссии, проверки, совещания, бумажная отчетность – успеть бы все это, куда уж вникать в такие мелочи, как психологические тонкости образовательного процесса.

Когда я работала в школе, кто-то из наших бывших учеников блеснул на Всероссийском песенном конкурсе. Директор на педсовете тогда заявила: «Видите, чтобы стать успешным, человеку не обязательно знать математику! Поэтому мы будем вкладывать деньги и усилия в то, что развивает личность, – в музыку, физкультуру, ИЗО. А в то, что не развивает – в математику, например, или литературу, вкладываться не будем». И смотрит меня.

Что мне нужно было сделать? Заплакать и порвать собственную монографию «Развитие мышления учащихся средствами математики»? Как объяснить ей и ей подобным, что развивать личность может любой учебный предмет, для этого у каждого есть свои средства?

Деньги – товар – деньги. Образования в формуле не предусмотрено.

– Самое сложное и, я бы сказала, безнадежное в нынешнем состоянии школы то, что зависит оно не от учителей, и не от директоров, и не от региональных руководителей органов образования, – делится Татьяна Юрьевна. – Кто-то извне разрушает школу.

– Кто-то, все туже заводящий ключиком пружинку?

– Тот самый. То ли из глупости, то ли из злого умысла. Я лично склоняюсь ко второму, уж больно последовательно и целенаправленно все делается.
Грамотному, думающему учителю в школе не выжить. Его заставляют бегать по струнке, шаг вправо, шаг влево – и он уже не вписывается в систему. Система таких выживает.

– В советское время у нас была неплохая школа, верно ведь?

– Считаю, одна из лучших в мире. По крайней мере, мы, окончив ее, получали достаточный кругозор и объем знаний в разных областях.

– Добротное, фундаментальное образование испортили множеством непонятных инноваций, которые раздражают и выматывают главных участников – учителей и учеников.

Так будет продолжаться, пока не поменяется принцип обновления школы: инициатива должна исходить не сверху, а снизу.

Хочет педагог освоить системно-деятельностный подход – дайте ему такую возможность! Пусть это будут три, пять человек на всю школу, но пусть они пропитаются идеей, вдохновятся ею и будут грамотно ее воплощать. Кухонный нож – вещь полезная в хозяйстве, но им можно ненароком и зарезать.

– Меня вот что беспокоит. В таких развитых странах, как США, Австралия, Германия, Польша, Бельгия, Голландия, четверть населения не имеет минимальных навыков чтения и письма. Мы стремимся к тому же?

– Вы считаете, у той же Америки нет средств, чтобы сделать хорошее образование всеобщим? Ничего подобного. Есть элитные школы, дающие детям превосходное образование. Думаю, что оно не носит массовый характер только потому, что неграмотными людьми легче управлять. Современному обществу нужны не умные люди, нужны потребители, чтобы было кому сбывать товар.

– Но ведь чтобы потреблять, человек сначала должен заработать деньги. Для этого надо что-то уметь делать.

– Прислуге, дворникам, сиделкам, грузчикам, чернорабочим много знать и уметь не требуется.

Понимаете, когда с умыслом запускается такой процесс, инициаторы не намерены, конечно, пускать его на самотек. Однако полностью всю вертикаль, сверху донизу, проконтролировать сложно. Чаще всего процесс выходит из-под контроля и в итоге приводит к куда более серьезным разрушениям, чем планировалось изначально.

Иногда это столь сильно сотрясает фундамент общества, что начинают раскачиваться верхние этажи. Боюсь, что именно данный вариант развития событий мы с вами сегодня и наблюдаем.

– Что же в этой ситуации делать нам, родителям, не желающим видеть в своих детях недалеких потребителей?

– Действующее законодательство не вменяет в обязанность посещение детьми общеобразовательных школ. Как вариант, ребенок может находиться на семейном обучении, а в старших классах – заниматься самообразованием.

На мой взгляд, лучшей альтернативой государственному среднему образованию стало бы развитие системы небольших частных школ. Да, с одной стороны, это потребует от родителей немалых средств, особенно здесь, в Магадане.

Но если посмотреть с другой стороны: сегодня многие родители нанимают репетиторов почти по всем предметам. Зачем тогда их дети ходят в школу? Целесообразней было бы объединить ребят в небольшие группы и полностью доверить их образование профессионалам.

Так будет и дешевле, и эффект от обучения куда больше, потому что дети станут учиться во взаимодействии друг с другом. И, что ценно, времени на такое обучение будет тратиться в разы меньше.

Что ребенок делает в школе? Чаще всего просто сидит, ну, слушает других, или учителя. Шесть-семь часов каждый день. Плюс домашнее задание. А как выматывает подготовка к ЕГЭ?!

Их «рабочий день» часто длится дольше, чем у взрослых. Это очень вредно для растущего организма. Ребята должны и высыпаться, и отдыхать, и гулять, и иметь время для занятия любимым делом.

Почему они тоже должны бегать по заданной кем-то траектории? Причем в большей степени бесполезно. Выучил – тут же забыл, выучил – забыл… И кому она нужна, такая «музыка»?

– Компактные частные школы – да, наверное. Но найдется ли для них достаточно умных, квалифицированных учителей?

– Преподаватели найдутся. Вопрос в другом: найдется ли человек, который возьмется за тяжкий труд создания такой школы?

Автор статьи: Саша Осенева.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *