Александр Куричев (в центре) с боевыми товарищами.
В семьях у каждого из нас есть свои герои Великой Отечественной. Чаще всего о их личном ратном подвиге, мучениях в бараках фашистских концлагерей или тяжких трудах в тылу широкой общественности не известно.
О них не сложены песни и стихи, их именами не названы корабли и города. Но память об их скромном вкладе в Великую Победу мы без лишнего пафоса храним в сердцах, как фамильную реликвию, как самую дорогую святыню, и передаем ее по эстафете следующим поколениям. Так есть и, хочется верить, так будет.
Сидели мы с подругой и коллегой-журналистом, шеф-редактором «Радио России — Магадан» Евгенией Ильенковой у костерка на берегу Охотского моря. Дело было накануне празднования Дня Победы, и разговор естественным образом перетек в военное русло.
Я вспомнила своего деда Владимира Галактионова, погибшего в феврале 1944-го в жарком бою под молдавским городом Оргеев. Женя начала рассказывать о своих фронтовиках, и меня, что называется, зацепило.
Думаю, и вам, уважаемый читатель, не будут безразличны еще несколько штрихов к собирательному портрету народа-героя, народа-победителя.
Одиннадцать дней до Победы
— Бабушка по материнской линии вспоминала: когда утром родители стали будить ее старшего брата Владимира Финогеева, чтобы идти на сборный пункт для отправки на фронт, он долго не хотел просыпаться. Все бормотал сонно: «Можно, я еще чуть-чуть посплю?». Как ребенок, — грустно улыбается Евгения.
Он и был почти ребенком, когда его в 1943-м отправили на фронт: едва семнадцать исполнилось. К концу войны подросток из Тамбовской области стал сержантом, командиром отделения в 133-й стрелковой дивизии и кавалером Ордена Красной Звезды.
О В.И. Финогееве. Портал Минобороны РФ.
Подвиг, за который боец получил столь высокую награду, описан в документе, выложенном на портале Минобороны РФ «Электронный банк документов «Подвиг народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»: «В ночном поиске контрольного пленного в ночь на 10 февраля 1944 года (высота 227) организовал отражение контратаки 15-ти солдат противника, уничтожил сам лично одного немецкого солдата, чем способствовал выполнению боевой задачи. Контрольный пленный был взят».
Семья Евгении бережно хранит полевой «треугольник», исписанный рукой Владимира Финогеева: «Привет из госпиталя. Здравствуйте, мама, Клава, Катя, Шурик и Вовка (сестры и племянники. – Прим. авт.). В первых строках своего письма сообщаю, что нахожусь в госпитале и уже выздоравливаю. Скоро буду выписываться в свою часть. Пишите письма по старому адресу… Также сообщаю, что получил Орден Красной Звезды. До свидания, остаюсь жив-здоров, целую вас всех, Вова».
И еще одно письмо с фронта – от боевого товарища и друга Григория Ермакова, датированное 23 мая 1945 года: «Вы, наверное, уже знаете о гибели вашего сына в боях с немецкими захватчиками за один населенный пункт в Чехословакии. Я был с ним в том бою…
28 апреля 1945 года несколько разведчиков, в том числе и он, были посажены на танки для захвата языка. Не дойдя до противника 100 м, передний танк, на котором сидел Володя, был подбит и загорелся. Владимир весь запылал огнем, соскочил с танка и стал тушить себя под сильным огнем противника. Не выдержал, умер обгорелый».
— Такой молодой, — вздыхает Женя. — Не случилось еще в жизни ничего, кроме войны. Не дожил до Победы одиннадцать дней.
Владимир Финогеев похоронен в братской могиле под Прагой.
Грозное оружие Федора Куричева
Не успел до войны обзавестись семьей и старший брат дедушки Евгении по материнской линии Федор Григорьевич Куричев. Красноармеец из рода лихих донских казаков, стрелок роты противотанковых ружей 1231-го стрелкового полка 371-й стрелковой дивизии.
Согласно документам на портале Минобороны, непродолжительное время был в плену, освобожден партизанами, умер в госпитале от ран 31 октября 1944 года в возрасте двадцати одного года. Похоронен сначала у населенного пункта Ожнаггерн в Восточной Пруссии (ныне Калининградская область) в братской могиле (всего 1279 солдат), позже перезахоронен в пос. Бабушкино Нестеровского района.
За несколько дней до смерти также награжден Орденом Красной Звезды. Из архивного документа: «23 октября 1944 года в бою на территории Восточной Пруссии в районе населенного пункта Вельпишен противник предпринял контратаку крупными силами пехоты и танков.
Бронебойщик Куричев метким огнем встретил вражеские танки. Взорвавшимся вблизи снарядом противника Куричев был контужен, но стойко продолжал борьбу. Загорелся один вражеский танк, вскоре остановился второй. Остальные в страхе перед грозным оружием повернули и поспешно ушли назад. Контратака противника была отбита».
Груши на дубу
У его младшего брата Александра, Жениного деда, славный боевой путь почти с самого начала войны (октябрь 1941-го) и до самого конца. Демобилизовался сержант Александр Григорьевич Куричев только в 1946 году.
Награды Александра Куричева.
Начал службу бравый казак в 480-м стрелковом полку 152-й стрелковой дивизии, был командиром отделения кавалерийского эскадрона. С ноября 1943 по январь 1944 года находился на излечении в госпитале (ранений за время войны было несколько, в том числе тяжелых). Затем служил конным ординарцем в контрразведке 128-го стрелкового корпуса.
Из характеристики командира отделения кавалерийского эскадрона Александра Куричева: «Лично участвовал в разведках. 22 октября 1943 года в период форсирования Днепра нашими частями сержант Куричев три раза переезжал через Днепр под артиллерийским, минометным и пулеметным огнем противника, доставил донесение в штаб дивизии о месте расположения сил и огневых точек, что помогло освободить Днепропетровск. В период наступательных боев в районе деревни Верхний Вишкин сержант Куричев, будучи в разъезде, под ураганным огнем пулеметов и минометов доставил донесение в штаб дивизии».
И еще одна цитата из документа, выложенного на сайте «Подвиг народа»: «Работая конным ординарцем при политотделе корпуса, тов. Куричев особенно отличился во время наступательных боев в Восточной Пруссии. Он исключительно точно и своевременно выполнял поручения начальника политотдела, часто в ночное время уезжал в части на передний край, подвергаясь опасности для жизни под артиллерийскими и пулеметными обстрелами противника. За самоотверженную работу в течение 1,5 месяца награжден медалью «За боевые заслуги»».
По окончании войны он продолжил служить в СМЕРШ. В Брест-Литовске познакомился с бабушкой Жени Клавдией, которую по комсомольской линии отрядили с Тамбовщины работать в секретной части связистов.
— Часть преимущественно женской была, поэтому к ним наведывались мужчины-служивые из других соединений помочь по хозяйству. Дед к ним все ходил дрова рубить. Рубил-рубил – и женился, — смеется Евгения.
Александру и Клаве, когда расписались, выделили в казарме отдельную комнату. Свой угол, два пайка, мирное небо – что еще новобрачным нужно для счастья? К тому же Александра Куричева очень ценило командование. Ему не раз предлагали пройти обучение и стать кадровым военным.
Однако казака тянуло домой, к Дону, к родным степям. К концу 1946-го он уговорил жену поехать в отчий дом в станице Егорлыкской (Ростовская область).
— Сулил бабушке показать груши на дубу. Веселый он был, бесшабашный… А приехали в станицу – голодуха страшная, разруха. Там же немцы побывали. Они как пришли, назначили полицаем уважаемого человека – прадеда Григория Куричева. Выдали ему нагайку и белую повязку со свастикой.
Вот представь: сыновья Федор и Александр на фронте фашиста бьют, а ему – в полицаи. А с другой стороны, ответственность за большую семью – жену и пятерых младших детей. Откажешься – всех расстреляют.
Прадед Григорий выбрал третий вариант: подорвал себя взрывчаткой, подстроив все как несчастный случай на рыбалке. Детей осиротил, зато сохранил им жизни и не запятнал свое имя позором.
В общем, стал дед Александр главой большой семьи: мама, жена, пятеро братьев-сестер. Все в одной хате. Тяжело жилось поначалу, но ничего, сдюжили. Потихоньку восстанавливали станицу, вели хозяйство.
На строительстве элеватора. Ст. Егорлыкская, 1954 год.
Дедушка был мастер на все руки, что по железу, что по дереву. Балагур, весельчак, наяривал под настроение на мандолине и ложках, пел песни, коих знал великое множество. Бабушка работала бухгалтером, с середины 1950-х — на элеваторе. Сами же его и строили. Вырастили троих детей.
Первой – в 1947 году – родилась Нина, моя мама. Приехав в Тенькинский район, работала на полигонах, потом в детском садике, в детском ЛОР-отделении Магаданской областной больницы.
Тетушка Валентина по примеру сестры связала жизнь с Колымой, трудилась на полигонах Золотой Теньки, в кочегарке, возглавляла свиноферму. Сейчас живет в Оле, работает ночной няней в областном детском доме.
Их брат и мой дядя Алексей три года служил на Черноморском флоте, в Севастополе. В отца пошел – такой же мастеровитый и неунывающий. Никто в семье работы не боялся, и никогда не был равнодушен к чужой боли.
и Клавдия прожили долгую и счастливую, несмотря ни на что, жизнь, — считает Женя. – Дед умер в 1998-м. Если бы не ранения, возможно, был бы жив по сей день. Последние пять лет он был парализован, и все равно не сдавался.
Говорить только о войне не любил. На расспросы отшучивался. И фильмы военные не мог смотреть. Говорил, что неправду показывают. Пойдут с бабушкой, бывало, в клуб на вечерний сеанс, и почти сразу же возвращаются. «Чего так рано?» — спрашиваем. «А-а, — махнет бабушка Клава рукой, — кино не интересное».
Партизанская досада
Удостоверение к медали «За оборону советского Заполярья».
Бережно раскрываю книжечки-удостоверения А.Г. Куричева на медали «За боевые заслуги» (март 1945), «За оборону советского Заполярья» (декабрь 1944), «За взятие Кенигсберга» (апрель 1945), «За победу над Германией» (май 1945).
Благодарность участнику боёв в Восточной Пруссии сержанту Курычеву А.Г..
Сложенные вчетверо пожелтевшие листы благодарственных писем командования: «Участнику боев в Восточной Пруссии», «Участнику битвы за Берлин».
Удостоверение к ордену Отечественной войны I степени.
А вот орденское удостоверение как новенькое: в марте 1985 года А.Г. Куричев награжден Орденом Отечественной войны I степени.
Записная книжка сержанта А.Г. Куричева.
Особое душевное волнение вызвала записная книжка Александра Григорьевича, найденная Евгенией в сарае, где дед так любил что-нибудь мастерить. Подруга считает, что книжка трофейная. Скорее всего, так и есть: производство заграничное, добротный кожаный переплет за десятилетия лишь слегка истрепался по краям.
Фото из записной книжки А.Г. Куричева.
Бравый казак пользовался ею в военные годы одновременно как фотоальбомом и песенником. С украшенных рисунками и незатейливым орнаментом страничек, горделиво подбоченясь, смотрят боевые товарищи и сам Александр Куричев.
Сестра милосердия Маруся.
Несколько раз встречаются снимки симпатичной девушки в форме. Подпись: «Милосердная сестра Маруся».
Стихотворение из записной книжки «Я вернусь».
И написанные круглым убористым почерком песни. Много песен! Знакомые – «Под звездами балканскими», «Об огнях-пожарищах», щемящая душу казачья «Не для меня» и те, что я никогда не слышала: «Сталинская конница», «Казак уходил на войну», «Все равно война», «Я вернусь».
Стихотворение из записной книжки «Все равно война».
Не могу не процитировать кусочек из озорной, явно народной песни «Партизанская борода», уж больно хороша.
«То разведка, то засада,
Стричься-бриться некогда.
Неизбежная досада
Партизана – борода.
Борода ль моя, бородка,
До чего ж ты отросла!
Говорили раньше: «Щетка»,
Говорят теперь: «Метла».
Парень я молодой,
А хожу так с бородой.
Я не беспокоюся:
Пусть растет до пояса!
Вот когда прогоним фрица,
Будет время, будем бриться,
Стричься, мыться, наряжаться,
С милкою целоваться.
Лишь одна меня печалит
Невеликая беда:
Партизанские медали
Закрывает борода!»
Здорово, правда? Орфография А.Г. Куричева не сохранена: у него всего образования было четыре класса, ну, да не его в том вина.
«Красная по борту полоса»
Есть в роду Евгении Ильенковой фронтовики и по линии отца. Родной дед, грек по происхождению, Георгий Христофорович Семерджи, ушел на войну в ноябре 1941 года. С июня 1944-го по официальным материалам считается пропавшим без вести.
Однако есть другие сведения, из которых следует, что он погиб в 1943-м. Есть даже свидетельство очевидца, что Г.Х. Семерджи подорвался на мине и похоронен в Запорожье.
Его жена Матрена Ивановна, оставшаяся одна с годовалым сыном, Жениным папой, в деревне Васильевка под Новороссийском, бедовала все военные годы. От голодной смерти их спас краснофлотец Борис Карпович Лишафаев, за которого бабушка после войны вышла замуж.
О Б.К. Лишафаеве. Портал Минобороны РФ.
Из архивных документов: «Старший краснофлотец Б.К. Лишафаев, участвуя в обороне военно-морских баз Новороссийска, Геленджика, Туапсе, проявил себя стойким, мужественным, разумно-инициативным бойцом.
Работая в должности телефониста Штаба 375 Отдельного прожекторного батальона, в период наступления противника на Новороссийск, под пушечно-пулеметным огнем и будучи в окружении, обеспечил бесперебойную связь в боевом управлении, стойко держался и, отходя по приказанию командира, презирал смерть, спас ценное имущество командного пункта.
В октябре 1942 года участвовал в обороне военно-морской базы Туапсе, входя в состав Особой группы наведения связи в исключительно тяжелых условиях горно-лесистой местности, под непрерывным огнем противника обеспечивал связью командные пункты линии фронта с артиллерийскими батареями, чем своевременно обеспечивал огневые налеты батарей на противника.
Самоотверженно выполняя долг воина, тов. Лишафаев 12 октября 1942 года был тяжело ранен немецкими автоматчиками».
— Дед Боря тоже награжден Орденом Красной Звезды, — говорит Женя. – Светлый был человек, оптимист, даже когда под закат жизни полностью ослеп. Очень любил нас всех, а мы — его.
Приеду на каникулах, сядем с дедом на крылечке – и говорим, говорим. Обо всем. Я с ним своими секретами девичьими делилась. Песни ему пела про полярную авиацию: «Красная по борту полоса». А он просил спеть еще. И сам пел хорошо.
Но о войне, как и дед Саша, — ни слова, сколько бы ни просила. Байки рассказывал про то, как он в одной школе с Александром Матросовым учился и как они вместе бегали втихаря курить под лестницей. Так и ушел, ничего толком не рассказав…
— Знаешь, — продолжила Женя, помолчав, — в момент, когда я собрала воедино всю доступную информацию о фронтовиках нашей семьи, произошло переосмысление жизни.
Правильно ли живу и распоряжаюсь их наследием – миром и свободой, достойна ли их памяти? Больше всего не дает покоя вопрос: а я смогла бы, доведись что, держаться так же, как они? Не сломаться, не предать, идти, если надо, на смерть?
P.S. Смогла бы, Женя, обязательно. Пока жива Память, мы – наследники народа-победителя.
Автор: Саша Осенева.
«КТ» №22
31.05.2018